Прогресс

Долгий стресс стирает память

Продолжительный психологический стресс, действуя через иммунную систему, сказывается на состоянии центров памяти в мозге.

Исследователи из Университета штата Огайо сообщают в своей статье в The Journal of Neuroscience, что долгий стресс плохо сказывается на кратковременной памяти.

Новости СМИ2

Иными словами, то, что нам помнится, например, с детства, мы так и будете помнить, но вот что-нибудь только что прочитанное, или какая-то срочная задача вполне могут вылететь из головы – если мы находимся в длительном психологическом напряжении. Впрочем, говорить здесь «мы» – значит несколько обгонять события: пока что эксперименты здесь ставили только на мышах.

Гиппокамп и другие подкорковые структуры мозга человека; гиппокамп окрашен фиолетовым. (Фото Fernando Da Cunha / BSIP / Corbis.)

Сначала Джонатан Гадбоут (Jonathan P. Godbout) и его коллеги учили мышей находить выход из лабиринта, и после того, когда животные запоминали, куда идти, к ним несколько раз подряд подсаживали более крупного и более агрессивного «гостя». Вскоре у мышей возникали характерные признаки психологического стресса: они становились тревожными, избегали социальных контактов вообще, и т. д. Но, что самое главное, они забывали путь из лабиринта. Те же, кому стресс не устраивали, помнили правильную дорогу, как и прежде. Проблемы с памятью длились ещё несколько недель после того, как мышей переставали пугать наглым и сильным соседом.

Одновременно в мозге стрессированных животных возникали признаки воспаления – в частности, увеличивалось число иммунных клеток макрофагов. Особое внимание здесь уделяли гиппокампу – области мозга, которая служит одним из главных центров памяти и одновременно участвует в эмоциональных реакциях. (Естественно, что связь между психологическим стрессом и памятью в первую очередь искали именно в нём.)

Нейроны гиппокампа.

В течение некоторого времени после стресса в гиппокампе появлялось меньше новых нейронов, чем обычно. Если же мышам давали противовоспалительное средство, то проблемы с памятью исчезали, и число макрофагов в гиппокампе уменьшалось, хотя депрессивное поведение и проблемы с новыми нервными клетками сохранялись.

Общий вывод получается такой: стресс через иммунную систему повышает воспалительный фон в мозге, что, в свою очередь, ослабляет кратковременную память – по крайней мере, ту её часть, которая касается ориентации в пространстве. Связь между стрессом и воспалением сейчас вообще активно исследуют всеми возможными методами, поскольку воспалительная реакция, пусть не очень сильная и вялотекущая, может причинить много неприятностей, повышая вероятность самых разных болезней, вплоть до диабета и рака.

Однако необходимо отметить, что относительно стресса и памяти пока что ясно далеко на всё. Так, в 2013 году в PLoS ONE вышла статья, в которой говорилось, что влияние стресса здесь зависит от его количества: сначала ухудшается долговременная память, потом, если стресс нарастает, и кратковременная – то есть стресс стирает любую память, а не только кратковременную. Правда, те опыты ставили вообще на улитках, однако авторы исследования утверждали, что их заключения справедливы для всех животных с более или менее сложной памятью.

С другой стороны, в том же 2013 году исследователи из Калифорнийского университета в Беркли опубликовали результаты экспериментов с крысами, в которых животных подвергали резкому недолгому стрессу – и оказалось, что это не угнетало, а наоборот, стимулировало появление новых нейронов в гиппокампе. Скорее всего, всё дело в разнообразии стрессовых условий, которые могут отличаться по силе, длительности и разновидности, и реакция организма на стресс каждый раз будет в чём-то отличаться.

Иллюстрация к статье: Яндекс.Картинки

.articleElement { border-top: solid 1px #e5e5e5; border-bottom: solid 1px #e5e5e5; padding: 12px 0; overflow: hidden; position: relative; background: #fff; margin-top: -1px;
} .articleElement:hover { text-decoration: underline;
} .articleElement img { width: 100px; height: 100px; float: left; padding-right: 14px;
} .articleElement a { color: #222222; text-decoration: none;
} .articleElement .title { line-height: 1.285rem; font-weight: 800; color: #000000; text-align: left;
} .articleElement .metaElement { position: absolute; bottom: 12px; left: 114px;
} .meta-date { display: inline-block; font-size: 0.8rem; color: #999999; margin-right: 15px;
} .meta-date::before { background: url() 0px 0px no-repeat; vertical-align: text-bottom; width: 14px; height: 14px; content: “”; display: inline-block; margin-right: .3rem;
} .meta-views { display: inline-block; font-size: 0.8rem; color: #999999; margin-right: 15px;
} .meta-views::before { background: url() 0px 0px no-repeat; vertical-align: text-bottom; width: 14px; height: 14px; content: “”; display: inline-block; margin-right: .3rem;
} .meta-comments { display: inline-block; font-size: 0.8rem; color: #999999;
} .meta-comments::before { background: url() 0px 0px no-repeat; vertical-align: text-bottom; width: 14px; height: 14px; content: “”; display: inline-block; margin-right: .3rem;
} .xfolkentryDesc.elementInView { position:relative; z-index:99;
} .xfolkentryDesc.elementInView::before { position: fixed; top: 0; left: 0; width: 100vw; height: 100%; background: rgba(0, 0, 0, 0.6); content: “”;
}